Анна Семенович о том, почему ушла из спорта, гражданском муже и первых гастролях с группой «Блестящие»

Когда мне было лет 15, со своим партнером по фигурному катанию я оказалась в самолете, полном звезд шоу-бизнеса. Нас спецрейсом вывезли в глубь континента, где готовился русский национальный праздник — выборы местного мэра.

Кандидат, видимо, должен был выглядеть молодцом в глазах народа, раз столько людей «из телевизора» выбрались его поддержать.

А я, хоть и боялась летать, про свою фобию вскоре забыла: на этом рейсе царила атмосфера светского салона. В одном кресле заразительно хохочет Лолита, по соседству Маша Распутина делится последними новостями с Олегом Газмановым. Здесь еще выпивают, там уже хором распеваются… Не командировка — «Голубой огонек»! Казалось, что вся жизнь у наших звезд такая же — с тусовки на тусовку на огромных каблуках. Цок-цок-цок… Чертовски привлекательно!

К нашему прибытию на аэродром согнали поклонников из числа избирателей. Когда я спускалась по трапу — к нему ринулась толпа из девчонок: «Блестящие! Блестящие!» Так получилось, что участницы самого первого состава группы шли прямо передо мной. Фанаты буквально заключили их в коллективное объятие.

Тут я уже не выдержала и говорю своему партнеру: «Обидно даже… Мы с тобой на льду пашем по 8 часов в день, столько у нас медалей, но никто в лицо не знает». И потом добавляю уже в космос: «Как же я хочу петь в такой группе!» И это желание только возрастает, когда приходится на 50-градусном морозе выделывать пируэты в короткой юбочке…

Не помню название города, забыла, как выглядел будущий мэр, — от той поездки осталось одно чувство: будто оказалась в хвосте роскошной кометы и чихаю от звездной пыли. Ну и еще спортивный интерес: «Угнаться бы!»

Предчувствия никогда меня не обманывали. Если намечу для себя траекторию пути — тело следует по нему как на автопилоте. Привычка, выработанная годами тренировок. Так было и на последнем моем чемпионатемира: уже на третьей минуте выступления я вдруг начинаю задыхаться — не хватает воздуха… Острая боль простреливает колено, ногу сводит… В голове неожиданно проносится мысль: «Это мой последний чемпионат!» В тот момент я почувствовала, что через полгода мне придется оставить спорт: «И чем жить дальше?» За 20 секунд до конца номера боль достигает апогея. Но тело на нее не реагирует, будто не слышит моих переживаний: шаг за шагом оно выполняет отточенные движения, и на последних аккордах мы с Ромой Костомаровым влетаем в шестерку лучших спортсменов мира!

…Через полтора года я стою на сцене уже без коньков и чувствую прилив невероятного волнения и страха: «Неужели с позором провалюсь?» Это был мой первый концерт и первые гастроли с «Блестящими»…

А ведь на прослушивании в группу я держалась уверенно: чувствовала себя опытной эстрадной дивой — ведь у меня за плечами целый год работы в собственном музыкальном проекте. И пускай он обанкротился — опыта у меня уже не отнять!

В общем-то мир шоу-бизнеса всегда находился где-то рядом. Даже мой первый гражданский супруг имел к нему отношение — был клипмейкером, снял ролик на песню Шуры, дружил с известными людьми. И когда моя спортивная карьера завершилась, Даня помог воплотить новую мечту: «А давай создадим свою группу! Но чтобы ее заметили, нужен какой-то оригинальный ход…» В результате состав был не просто оригинальным, а даже экзотическим — девушек на подтанцовку мы отправились искать в Институт им. Патриса Лумумбы. Объявление о кастинге повесили многообещающее: «Для крупного музыкального проекта требуются две африканские девушки. С собой иметь: внешние данные, умение петь и танцевать». В день кастинга наших претенденток было слышно при входе в институт, они ведь такие непосредственные: пританцовывать и распеваться принялись еще до прослушивания, в коридоре. Кроме песен Уитни Хьюстон в тот день мы услышали разные национальные напевы, а также ознакомились с танцевальными движениями некоторых африканских племен. В результате я остановилась на двух очаровательных мулатках. Тогда как раз вышел фильм «Ангелы Чарли» — и мы свистнули подходящее название. Я год занималась вокалом, параллельно мы записали 12 песен, Даня даже снял клип, где я пою, катаясь на коньках. Мулаток выгонять на лед не стали…

Ожидаемого фурора, увы, не получилось: песни отказывались крутить на радио и телевидении. Наверное, эти неудачи повлияли и на наши отношения с Даней: все претензии из-за них мы частенько выливали друг на друга и вскоре расстались. А может, были слишком молоды и не готовы к серьезным отношениям, поэтому первые же трудности нас развели.

Я потратила все сбережения от спорта и устроилась на телевидение — помогала комментировать фигурное катание, в котором хорошо разбиралась. А потом опять стала «приближенной к шоу-бизнесу»: меня пригласили на «Муз-ТВ» вести «Адреналин-пати». Сначала планировалось, что я буду кататься на роликах и брать интервью у звезд… Потом мне даже дали для этого студию. В которую однажды и пришла группа «Блестящие». Девчонки весело и непринужденно отвечали на мои вопросы, а я думала: «Надо же, как у них все легко и здорово получается! А тут бьешься, как рыба об лед…»

Будто услышав эти мысли, после интервью ко мне подходит их продюсер Андрей Шлыков и приглашает на кастинг: «От нас ушла Ира Лукьянова, как раз ищем новую девочку».

После прослушивания Андрей пропал на месяц, я уже думала, что в группу взяли кого-то другого… И вот решающим вечером лежу дома под капельницей, помираю от отравления, надо мной колдует человек в белом халате… Вдруг — звонок: «Аня, завтра ты с «Блестящими» летишь на гастроли в Эвенкию на 4 дня. Петь не надо — постоишь на сцене, потанцуешь». «Завтра? В Эвенкию? — слабым голосом переспрашиваю я. И замечаю, что врач смотрит на меня как на самоубийцу. — Но я с постели встать не могу — отравилась». — «Ну что ж, очень жаль. Передумаешь — звони». Кладу трубку и понимаю: если не поеду — упущу единственный шанс! Буквально через минуту уже кричу в трубку: «Я согласна! Лечу в эту вашу, как ее, Эвенкию!» Даже в карту не заглянула — где это находится. А потом умоляю доктора: «Дяденька, миленький, колите мне что хотите, но завтра у меня первая гастроль!» Кажется, он решил, что я брежу, и все же ответственно прокапывал до середины ночи.

От волнения я сомкнула веки максимум на час, подскочила на рассвете — кинулась превращаться в звезду. Собрала в чемодан самые красивые вечерние платья. Схватила щипцы и навила себе дикие кудри, надела всю бижутерию, обвела губы красной помадой и наконец удовлетворенно оглядела себя в зеркале: «Блестяще!»

Эдакая фря, похожая на новогоднюю елку, ободряюще улыбнулось мне в ответ из зазеркалья. Последний штрих: выходная белая норка в пол, самые высокие шпильки… И — цок-цок-цок — при полном параде я ломанулась в звездную жизнь.

В зал аэропорта вышла, как индеец на тропу войны: зорким глазом высматриваю еще трех таких же красавиц… Однако их не наблюдаю. Ко мне вообще долго никто не подходит. В нарядную голову уже лезут коварные мыслишки: «Может, это все розыгрыш? И никакой Эвенкии вовсе не существует?» Наконец появляется импозантный мужчина — наш директор Юрий — и осторожно спрашивает: «Анна? Это вы? А что это на вас?» Как что — шуба! И за ним в vip-зал — цок-цок-цок… А сама размышляю: «Почему же он так критически меня осмотрел?» И тут же себя разубеждаю: «Да у меня все идеально, волосок к волоску!» В vip-зале Юрий неопределенно махнул рукой: «Присоединяйся к девчонкам». Но где же те гламурные дивы, у которых я недавно брала интервью? Убей — не вижу. Нет, все-таки меня разыгрывают… Юре пришлось подвести меня в упор к скамейке, на которой свернулись калачиками какие-то девочки-подростки: в пуховиках с надвинутыми на глаза капюшонами, замотанные в шарфы, в уггах, джинсах… Три бледных худых лица, измученных перелетами, разом повернулись ко мне. Одна из девушек приспустила темные очки, под которыми узнавалась Жанна Фриске, и подала голос: «Ань, ты вот так полетишь на гастроли? Там же Сибирь, снегу по колено». «А я и не знала», — только и смогла ответить. От неловкости захотелось снять «шпильки» и пойти к самолету в носках: шлеп-шлеп-шлеп.

Самолет в Эвенкию летал потрепанный — наверное, ровесник моей бабушки. Совсем не фреш этот аппарат был и внутри, и снаружи. А меня, как новенькую, еще и посадили в эконом-класс. Когда самолет подпрыгивал на воздушных кочках, я вцеплялась в плечо своего соседа по креслу — пожилой эвенк даже начинал бормотать что-то вроде заклинаний на своем диалекте. Весь полет я бегала в «бизнес», доставала Юрия с девчонками: «Ну скоро мы уже прилетим?» Когда наконец приземлились, я вышла на трап, вдохнула морозный воздух, с гордостью подумала: «Вот оно какое, сердце заснеженной России!» — споткнулась о ступеньку и сломала каблук…

…Кажется, это была даже не гостиница, а обычная общага. И, видимо, ее постояльцы и сотрудники были осведомлены, что сегодня к ним прилетают звезды эстрады. Поглазеть на наше появление у входа собралось несколько зевак, из окон тоже выглядывали любопытные лица. Так же, как и я в тот момент, они полагали, что знаменитости уже с постели встают при визаже и укладке, поэтому девочкам удалось прошмыгнуть в здание незамеченными. Зато моя белая шуба наконец произвела столь ожидаемый фурор: встречающие приятно защелкали фотоаппаратами… Я счастливо улыбнулась — и проскакала на одной ноге!

Впереди было 2 часа до концерта — девчонки принялись меня наряжать под стать себе. Жанна протянула модную розовую помаду: «Красную лучше сотри, это не в нашем стиле». Ксюша Новикова перебирала наряды, которые остались от маленькой и худенькой Иры Лукьяновой, — в области груди они трещали по швам. Юля Ковальчук показывала танцы: я успела выучить минут 20 от всей программы, а концерт длится полтора часа. Девочки меня успокоили: «Мы объявим, что ты новенькая, если не будет получаться — иди за кулисы. Зрители простят». Но они не учли, что я 18 лет занималась фигурным катанием, брала золотые медали и раз уж дорвалась до сцены, уйти с нее будет нереально!

Выступали на фоне герба республики: восходящее солнце, на котором, как на блюде, распластался журавль, по фигуре сильно напоминающйй наш самолет. В общем, все символично. Когда запас изученных движений иссяк, я еще какое-то время пыталась попадать в ногу. «Блестящие» танцуют синхронно, а я, как в комическом номере, чуть запаздываю. И в какой-то момент накатывает то самое отчаяние, ощущение провала… Но тут в голову ударяет все «чемпионское», что во мне есть: принимаюсь солировать и показывать зрителям фигурное катание. Разве что без коньков. Конечно, я привыкла выступать во дворцах — нас учили широким жестам: руки раскидываю так, что задеваю девочек, в прыжке почти что сметаю со сцены микрофон… И все же зрители оценили мой «тулуп» — добродушно посмеиваются. А меня ну просто разрывает от гордости! При этом старая дощатая сцена под таким напором уже готова провалиться в прямом смысле.

В гримерке падаю на стул вся в поту: отработала концерт на совесть! Девчонки меня поддержали: «Ты сегодня молодец, но у нас тут не фигурное катание — несколько другая хореография». Выбить из меня фигуристку было непросто: даже платья стилистам я какое-то время продолжала заказывать похожие скорее на костюмы для ледовых шоу.

После выступления поклонники стремились взять автографы все больше у девчонок. Мне протягивали листики из жалости: «Ну и ты давай за компанию». А мне и это было жутко приятно — с удовольствием пересчитала, сколько человек дали мне такой «аванс». Не сомневалась, что настанет время, когда самой придется носить кепку и очки «для конспирации».

В общаге на панцирных кроватях мы полночи проболтали с Ксюшей о своем, о девичьем. И потом я долго не могла заснуть — даже всплакнула от пережитых впечатлений. Утром наш автобус отбывал в другой сибирский городок. И за ним побежали малыши — оказывается, рядом с общагой находился детдом. Сиротки были в каких-то безразмерных тулупах, в одинаковых солдатских шапках-ушанках… Я опять проглотила слезу: повидала полмира, поработала в Америке и даже не знала до сих пор, как живут люди в собственной стране, что есть еще, оказывается, вот такая Эвенкия…

В той первой поездке нас пригласили в гости к одной местной жительнице, которую знал наш директор. Автобус остановился у необычного поселения: в белом поле были разбросаны прямоугольные бытовки. В одном из этих «вагончиков» нам накрыли на стол, и он ломился от изобилия: хозяйка выложила все со своего огорода… «Вкуснотища!» — облизывали мы пальчики. Потом гостеприимная женщина отвела нас к соседней бытовке, где оказался курятник. Сунула руку под насупившуюся несушку и достала свежеиспеченное яичко. «Возьмите на дорожку! Или… берите целую курицу!» — искренне предложила она. «Птичку жалко», — захихикали мы, представляя, как будем мотаться по концертам с кудахчущим багажом.

…Перед посадкой в самолет нас приметила румяная деревенская женщина «а-ля советская буфетчица». И толкает в бок свою подругу: «Га-аль, ты поглянь, чёй-то тут! Это те самые «Блестящие»? Да они ж худые, как селедки! У тебя пирожка-то не осталось? Хоть покормить чем…»

После четырех дней скитаний по сибирским городам на обратном рейсе я спала мертвым сном. И с тех пор не боюсь летать: когда сажусь в кресло, сразу отрубаюсь. Даже название этому рефлексу придумала — «инстинкт группы «Блестящие». А после тех решающих гастролей я уже не сомневалась, что скоро меня «повысят» до первого класса, где раскладываются кресла… И что я нашла свое призвание: впереди испытания славой, деньгами, взлетами и падениями, сольной карьерой… Мне придется объехать еще немало вот таких провинциальных городков, прежде чем звездная жизнь станет хоть немного похожа на ту роскошную картинку, которую я поначалу себе нарисовала. Но тогда я об этом еще не знала. Просто чувствовала себя дико уставшей и счастливой рядом с новыми подругами.

Моя белая шуба и сапоги без одной шпильки давно были убраны в чемодан. Кто-то из девчонок одолжил мне запасные угги, другая поделилась пуховиком… И я наконец превратилась в настоящую звезду известной поп-группы.